Каждый вид, в том числе виды-«вредители», занимает свое положение в круговороте веществ и является носителем уникальной генетической информации.
Гусеницы некоторых бабочек, весной объедая листья и хвою лесных деревьев, способствуют более равномерному отложению опада, а поступления испражнений насекомых способствует подкормке растений (Роль, 2011). В среднем на каждый гектар леса приходится 500 грамм птиц, 3-4 кг грызунов, 15 кг крупных млекопитающих и до 300 кг насекомых. В отдельные годы масса некоторых бабочек возрастает до 600 кг на 1 гектар (Роль, 2011). Вся эта масса «вредителей» леса, попадая в почву, превращается в плодородный гумус (Роль, 2011). Многие вредители, поедая листья, хвою, стебли, еще и являются опылителями этих растений, что также нельзя сбрасывать со счетов.
Т.Д. Жданова пишет: – «Например, распространено мнение, что насекомые, повреждающие деревья в лесу или культурные растения, наносят им вред. Но ведь одно из предназначений растений – потребление их в пищу, то есть участие в пищевой цепи. Поэтому деревья образуют больше листьев, чем необходимо. Примерно каждый четвертый лист на дереве является запасным, чтобы существовала возможность питания фитофагов. Во многих случаях незначительные повреждения не только не вредят растению, но и стимулируют его рост, повышая продуктивность. Поэтому фитофаги способны увеличить урожай, естественно, при оптимальной их численности. Это говорит о том, что в наследственной программе развития растений заложены потери некоторой его части. А генетическая программа фитофагов обеспечивает их таким организмом и поведением, которое позволяет употреблять растения в пишу. Все предусмотрено и целесообразно.
Каждый гектар широколиственного леса обычно заселяют гусеницы, масса которых 200- 300 кг. В тех лесах, где гусениц, сочтя вредителями, полностью уничтожили ядохимикатами, листва оставалась невредимой. Но осенью покрываемый ею слой почвы был настолько толстым, что его не успевали перерабатывать ни дождевые черви, ни другие почвенные организмы. Эта лесная подстилка из года в год становилась все более мощной, в результате чего между почвой и воздухом произошло изменение газового и водного обмена. Корни стали понемногу отмирать, и у деревьев появились сухие вершины. Упавшие семена не добирались до земли, чтобы прорости, поэтому прекратилось возобновление леса – он «умирал стоя». В тех лесах, где гусениц не трогали, к началу лета они съедали часть листвы. Появившаяся к середине леса не очень густая листва осенью давала умеренную массу опада. К весне он отлично успевал перегнить, увеличивая количество органических веществ в почве под деревьями. К этому еще добавилась солидная порция удобрений от жизнедеятельности гусениц – более 200 кг их экскрементов на гектар леса! И это все не парадокс природы, а «мудрость» механизма экологического равновесия» (Жданова, 2010).
Даже при массовом размножении «вредителей» растений результат не всегда бывает отрицательным. Так, в период одновременного появления огромного количества гусениц дубовой листовертки дубы к концу мая могут оказаться без листьев. Но эти деревья не погибают и через некоторое время дают новую листву. Снижается лишь годовой прирост древесины. Зато поросль, чахнущая в тени мощных деревьев, при их оголении получает к началу лета немного больше света и начинает активно развиваться. Ведь молоди дуба вырасти в тени больших дубрав практически невозможно. Кроме того, почва под дубами обильно удобряется экскрементами насекомых, весьма полезными для самих деревьев и окружающей растительности. Один гектар леса при массовом размножении гусениц получает до 400 кг таких равномерно рассеянных удобрений (Жданова, 2010).
К подобным выводам пришел и П.М. Рафес. Кроме того, по его мнению, растительноядные насекомые леса (или «вредители») имеют огромное экологическое значение еще и потому, что осуществляют круговорот веществ и энергии в лесу, улучшают почвенные условия (повышая содержание азота за счет экскрементов насекомых при массовых размножениях). Автор глубоко убежден, что «нельзя рекомендовать «просто» изъять из биогеоценоза какую-либо «вредную» популяцию» (Рафес, 1968).
«Вредители» леса являются санитарами леса, поедая только больные, слабые деревья.
Нашествие лесных насекомых – вредителей, также как лесные пожары, представляют собой топливо для огня эволюции. Они способствуют эволюции лесных экосистем, формированию новых видов дикой флоры и фауны и жизненно необходимы для леса.
Что же касается так называемых «вредителей» леса, то этот термин вообще надуман, так как все они издавна сосуществовали с лесом, не нанося ему никакого серьезного ущерба.
Пример Станично-Луганского отделения Луганского заповедника
Станично-Луганское отделение, занимающее площадь около 500 га, находится в пойме реки Северский Донец и охраняет пойменные леса. Никаких санитарных и иных рубок там не производится вот уже несколько десятилетий, практически с момента организации филиала. И, несмотря на это, деревья заповедника не погибли от пожаров, насекомых вредителей или корковой губки.
Старые деревья падают, разлагаются, на смену им вырастают молодые. Поэтому лес заповедника представляет дикий, первозданный участок свободной природы.
И все это объясняется тем, что Станично-Луганский филиал входит в Луганский заповедник, который официально считается степным заповедником. Поэтому в штате данного филиала совсем нет лесников, которые бы раздували миф об угрозе насекомых-«вредителей» и под видом санитарных рубок губили бы заповедный лес.
Пример Станично-Луганского филиала красноречиво доказывает, что лес сам, без влияния человека, способен себя прекрасно защитить от насекомых-«вредителей» и процветает.
Пример Каневского заповедника
В Каневском заповеднике в 2000-2004 гг. наблюдалась массовая вспышка известного насекомого-«вредителя» леса зимней пяденицы (Баколина, 2005). Однако для борьбы с ней заповедник не предпринимал никаких мер. Как считают исследователи, вспышка зимней пяденицы в целом положительно отразилась на лесных экосистемах заповедника – ускорились процессы старения и развала вековых грабовых насаждений, что позитивно повлияло на рост и развитие подроста, а также на травяной ярус (Баколина, 2005).
Пример Полесского заповедника
На участках абсолютной заповедности, которые существуют в Полесском заповеднике с 1970-х годов (где нет никакой лесохозяйственной деятельности) лесные пожары, вспышки вредителей леса и грибковые заболевания за последние 10-15 лет не зафиксированы (Бумар, Попович, 2001).
Пример польского Беловежского национального парка
В западной части Беловежского национального парка (Польша) уже столетие не проводятся ни какие санитарные рубки и расчистка леса от захламленности. Тем не менее, лес находится в прекрасном состоянии и никакие насекомые-«вредители» его не уничтожают. Пример Беловежской пущи убедительно свидетельствует, что лес может прекрасно жить без лесников (Гутовски и др., 2003).
Пример немецкого национального парка Баварский лес
В нацпарке Баварский лес появился короед. Но санитарные рубки не проводились. В результате короед поел много деревьев, но потом началось природное восстановление леса. В соседней Чехии к НПП Баварский лес примыкает на границе НПП Шумава. Там проводятся санитарные рубки. В результате там биоразнообразия меньше, и лес сам не восстанавливается (Pawlaczyk, 2000).
Подробнее о вреде санитарных рубок- – в новой книге Вл.Борейко и И.Парникозы “Критика регуляционных мероприятий на территориях строгого природоохранного режима ( категория 1-А МСОП / IUCN)”, 2017, КЭКЦ, Киев, 208 стр. http://ecoethics.ru/wp-content/uploads/2017/02/int_regulacia_2017.pdf
Пресс-служба КЭКЦ
В.Борейко, И. Парникоза
0 коммент.:
Дописати коментар