Врио главы Рослесхоза Михаил Клинов о лесных пожарах в Сибири и на Дальнем Востоке
Площадь пожаров, которые с июля бушуют в России, превысила 4 млн га. Очаги огня сконцентрированы в Якутии, Красноярском крае и Иркутской области. Дым от горящих лесов в этих регионах накрыл несколько уральских городов и дошел до Поволжья. Врио главы Федерального агентства лесного хозяйства (Рослесхоз)
о причинах катастрофической ситуации и о том, что планируется сделать, чтобы ее избежать в следующем году.
— По словам экспертов, к задымлению многих городов привели пожары в основном в так называемых зонах контроля (в них разрешается не тушить очаги возгораний, если затраты на это превышают возможный прогнозируемый ущерб, а пламя не угрожает населенным пунктам и объектам экономики). Почему изначально не было принято решение тушить маленькие очаги в этих зонах? Может быть, тогда не было бы таких масштабных пожаров и не приходилось тратить большие средства?
— Пожары на таких удаленных, труднодоступных территориях происходят каждый год. Они контролируются в части предотвращения угрозы населенным пунктам, объектам промышленности, объектам экономики. Задымление, которое случилось в этом году, вызвано аномальными погодными условиями, изменением направления ветра, что привело к тому, что дым достиг южной части Сибири и Урала. Но применение большой авиации для тушения малых очагов отдельных пожаров не предусматривается. Это средства, которыми не располагают Рослесхоз и регионы для тушения пожаров.
— Региональные чиновники заявляют, что тушить пожары в таких зонах экономически нецелесообразно, потому что затраты превысят ущерб. О каких суммах идет речь?
— Нужно говорить не об экономической целесообразности, а вообще об эффективности и возможности тушения пожаров в таких зонах. Например, в Красноярском крае есть места, куда парашютистов-десантников забросить невозможно. Потому что расстояние от ближайшего аэродрома до очага горения не позволяет вертолету долететь до него и вернуться назад. Если только не говорить о том, что это билет в один конец: когда улетит туда вертолет и вместе с парашютистами-десантниками, приземлившись, останется до того момента, когда к нему кто-то горючее не перебросит. Почему, собственно говоря, и пожары не тушатся: они находятся очень далеко и от населенных пунктов, и от мест базирования авиации. Туда просто физически невозможно перебросить не то что тяжелую технику, но и просто даже людей, которые там могут тушить. И это самое главное ограничение, которое действует в этих зонах контроля при принятии решения о тушении лесных пожаров.
— Сейчас Минобороны по поручению президента тушит пожары в зонах контроля в Красноярском крае, но им хватает топлива долететь и вернуться.
— Да, просто это разные транспортные средства. Это самолет, а не вертолет: у него скорость перемещения гораздо выше и запас хода длиннее. Поэтому они могут попасть на эти пожары.
— Минобороны тушит лесные пожары с помощью самолетов Ил-76 и вертолетов Ми-8. Такой техники у Рослесхоза и в регионах нет?
— Да. Такая техника есть, но гораздо в меньших объемах, чем в Министерстве по чрезвычайным ситуациям. Потому что все-таки чрезвычайная ситуация и есть чрезвычайная, когда в регионы привлекаются такие масштабные силы, которыми Рослесхоз на сегодняшний день не располагает.
— Но если Рослесхоз отвечает за лесные пожары, то почему бы такую технику не выделять в ответственное ведомство?
— Видите ли, техника, которая есть в Минобороны, она не целевая для тушения пожаров. Она может быть переоборудована, может оснащаться специальными танками, в которые вода заливается, и использоваться на тушении. Если мы такие огромные самолеты будем весь год держать для того, чтобы три месяца в году работать на тушении пожаров, то это, конечно, будут колоссальные затраты. И на самом деле и Минобороны, и МЧС, и в целом наше государство сейчас несут достаточно большие затраты. Потому что час полета такого самолета стоит примерно полмиллиона рублей. Поэтому затраты большие, но руководство страны вынуждено было такое решение принять с учетом позиции граждан и тех задымлений, которые случились в России в этом году.
— Какой объем средств ежегодно тратится на тушение пожаров?
— Если говорить про Федеральное агентство лесного хозяйства и про субъекты РФ, которые обеспечивают тушение лесных пожаров, то это приблизительно 7 млрд руб. Это на предупреждение, профилактику и тушение лесных пожаров. В основном тушением лесных пожаров занимаются именно регионы: у них есть наземные пожарные химические станции, лесопожарные центры, техника и оборудование, которые постоянно в этих субъектах находятся. Есть еще наше федеральное бюджетное учреждение «Авиалесоохрана», которое имеет штат парашютистов-десантников, оснащенных оборудованием и снаряжением, которые перебрасываются в зависимости от складывающейся ситуации в тот или иной субъект. Вот сейчас в Красноярском крае и Иркутской области работают порядка 700 парашютистов-десантников «Авиалесоохраны»
— А конкретно в Якутию, Красноярский край и Иркутскую область, которые горят почти каждый год, сколько направлено средств в нынешнем году?
— Цифра примерно сопоставима с уровнем прошлого года — в пределах от почти 300 млн до 430 млн руб. на каждый субъект с учетом уже выделенных средств из нераспределенного резерва Рослесхоза. В целом резерв ведомства составляет 1,3 млрд руб., обращение к нему происходит для дополнительного финансирования оперативного маневрирования и других расходов на противопожарные работы в субъектах РФ. Если говорить про эти регионы, то 130 млн руб. дополнительно пошли в Красноярский край, 80 млн руб. пошли в Иркутскую область, и 50 млн руб.— в Якутию. Но это не окончательная цифра, потому что борьба с пожарами продолжается.
— Дмитрий Медведев дал поручение пересмотреть эти зоны контроля к середине августа. Вы будете делать это в сторону их уменьшения или как?
— Однозначно будем идти в сторону сокращения этих зон. В первую очередь нужно исключить все ошибочно включенные туда территории, где есть арендуемые лесные участки, а также населенные пункты. Более перспективное предложение — создать новые авиаотделения ближе к этим зонам или непосредственно в зонах контроля для того, чтобы увеличить радиус досягаемости лесных пожаров для воздушного судна. Чтобы можно было попасть туда, куда мы сегодня попасть не можем.
— Такие зоны будут пересматриваться во всех регионах, которые есть, или только в самых горимых?
— Думаю, что будут пересматриваться во всех. Сейчас такие зоны есть в 23 субъектах. Мы их все проанализируем, потому что такая катастрофическая ситуация может сложиться в любом регионе. Например, в прошлом году в Мурманской области произошел такой всплеск пожаров, где их, по сути, никогда не было. В этом году можно вспомнить события в Курганской области в мае.
— Из-за уменьшения зон контроля планируется ли увеличение средств, направляемых в регионы на тушение пожаров?
— Оно точно планируется, и вполне вероятно, на ФБУ «Авиалесоохрана» — как раз для того, чтобы создавать авиаотделения, увеличивать количество парашютистов-десантников. Потому что, создав отделение, мы понимаем, что там нужны парашютисты, которые будут находиться как можно ближе к возможным очагам возгораний; там будут размещаться вертолеты — они оперативно смогут забросить пожарников, не дожидаясь, когда мы их перебросим из других субъектов. Они, конечно, будут располагаться на территориях, которые больше всего подвержены риску пожаров.
— Можно ли обойтись без этих зон?
— Без них на бумаге обойтись точно можно. Но независимо от того, будут они формализованы или нет, проблемы с доступностью лесных пожаров все равно останутся. Если пожар недоступен, то, как бы он ни назывался, в какой бы зоне ни находился, мы все равно туда не попадем. Но и сейчас возникновение пожаров в зоне контроля не подразумевает игнорирование этого пожара: если его можно потушить, то его надо тушить.
— Но не кажется ли вам, что иногда губернаторы принимают решения не тушить там пожары не потому, что туда не добраться, а просто из-за того, что у них есть возможность этого не делать?
— Может быть, недостаток сил и средств, которые есть в том или ином субъекте, к этому приводит. Когда мы будем говорить об изменении границ этих зон контроля, то очевидно, что мы должны будем обсуждать факторы и причины, которые будут влиять на принятие решения о нетушении этого пожара. С тем чтобы как раз исключить малейшее желание не заниматься тушением.
— В МЧС считают, что такие масштабные пожары возникли из-за человеческого фактора, а вот вы говорите, что виноваты сухие грозы.
— Если мы говорим про зоны активного тушения, то там действительно превалирует человеческий фактор и основная причина — это человек, который по неосторожности, недомыслию или умышленно является причиной возникновения пожара. В зонах контроля это все-таки, по данным диспетчерских служб, сухие грозы. Предположить, что туда попал человек, очень сложно. Это обычно единичные случаи, когда охотники, рыбаки, люди, которые занимаются диким туризмом, забираются в такую глухомань. Это исключает возникновение умышленных поджогов для сокрытия незаконной заготовки древесины или организации ее в будущем. Потому что если мы туда технику не можем никак забросить, то вывезти оттуда древесину невозможно.
— То есть нельзя говорить, что какие-то пожары возникли из-за желания скрыть незаконные рубки?
— В зонах активного тушения, в зонах, которые близки к транспортным путям, возможно, такие случаи есть. Но если говорить о лесорубе, который незаконно заготовил древесину и куда-то ее вывез, то у него нет нужды больше идти и скрывать следы такой рубки. Потому что он уже уехал с этой лесосеки, он вне подозрений, а пойти туда и зажигать эту лесосеку, пройденную рубкой,— это создать угрозу для того, чтобы тебя поймали за нарушение. Еще и за второе. Но может быть и другой вариант: по нижнему ярусу леса проходятся беглым огнем, чтобы потом эти поврежденные деревья можно было заявить в санитарную рубку. Такие случаи могут быть. Но случаев привлечения за умышленный поджог или за попытку сокрыть следы своего преступления минимальное количество. Их выявляемость невысока.
— Раньше эксперты говорили, что регионы занижают данные по площадям и количеству пожаров. Об искажении данных недавно говорили и в Генпрокуратуре. На ваш взгляд, сейчас такая проблема есть?
— На сегодняшний день эта проблема точно снята, потому что есть и космоснимки, которые фиксируют термоточки, и система «ИСДМ-Рослесхоз», которая позволяет обрабатывать эти точки и получать точную картинку по тем лесным пожарам, которые произошли на территории России. Поэтому сейчас нет желающих занизить эти данные, есть только технические ошибки по отчетам. Года три назад, наверное, эта проблема была очень острой, когда люди пытались каким-то образом занизить пожары, каким-то образом обелить свои действия, но на сегодня она не существует. Пожары фиксируются в полном объеме, и площади никто не занижает, поскольку введена ответственность за это. Все уже поняли, что гораздо рискованнее искажать отчетность, чем показать достоверные данные.
— СКР возбудил уголовное дело в отношении чиновников Красноярского края, не принявших мер для тушения лесных пожаров. Известны ли уже какие-то подробности?
— Коллеги из следственного управления СКР по Красноярскому краю изъяли документы и будут их проверять. И на их основе строить версию о том, насколько правильно и адекватно осуществляли свои действия сотрудники лесного ведомства Красноярского края. Они изучают не только документы, но и практику работы и министерства, и лесопожарного центра, и других подразделений, задействованных в этой работе, в том числе других компетентных органов.
— Не первый год говорят, что регионы не всегда ответственно подходят к пожароопасному сезону и не всегда оперативно реагируют на пожары. После этой ситуации Рослесхоз будет вести речь об увеличении ответственности за это?
— Однозначно ответственность должностных лиц должна повышаться, потому что недопустимы халатность или проявления человеческого фактора. В виде несвоевременно оформленных документов, неправильно заполненных листков сигнализации, извещений, несвоевременно оформленных протоколов, региональных комиссий по чрезвычайным ситуациям, несвоевременно доведенных заданий, неисполненных поручений и так далее. Конечно, это все ухудшает ситуацию с лесными пожарами, и повышать ответственность и спрос — одно из решений. При этом есть и другая составляющая: мы прогнозировать развитие ситуации со 100% уверенностью никогда не сможем. Отклонения по температуре и по ветру бывают непредсказуемыми. Поэтому человек, который принимает решения, несмотря на то что он подготовленный, обученный, оснащенный, все равно допускает вынужденные ошибки.
Работа с точки зрения ужесточения ответственности будет вестись, но главное не перегнуть палку и не создать ситуацию, при которой мы просто потерям специалистов: руководителей тушения пожаров, сотрудников диспетчерских центров, центров пожаротушения.
— В 2006 году полномочия по тушению пожаров и их предупреждению были переданы регионам. Есть ли сейчас идеи снова их вернуть?
— Регулярность лесных пожаров в том или ином регионе неравномерна, и во многом наша беда именно в этом. Если в регионе несколько лет подряд ситуация стабильная и не происходит ничего угрожающего, то люди просто забывают про возможные угрозы, минимизируют затраты на содержание пожарных подразделений, служб пожаротушения, которые там работают. В результате, когда мы попадаем в такую сложную критическую пожарную ситуацию, выясняется, что техника не готова, люди не полностью в наличии, что-то разукомплектовано. То есть период обнаружения, время тушения превышают регламентный срок, и лесопожарная ситуация ухудшается. Если мы говорим о федеральных полномочиях, то тут нужно думать о создании опорных точек, новых подразделений, приобретении инвентаря, техники. Это непростое решение, потому что оно также требует нормативного изменения, наверное, даже законодательного. Потребует изменений, направленных на эти цели, и система финансирования.
— Рослесхоз будет выходить с подобными инициативами? И речь будет о возврате полномочий или сначала о создании таких группировок?
— Думаю, что мы все-таки предложения о частичной передаче полномочий на федеральный уровень внесем в Минприроды и правительство. В первую очередь, конечно, мы говорим про авиационные способы тушения лесных пожаров. Потому что первое, на мой взгляд, что федерация должна решить,— это мобильная, оперативная переброска сил и средств в любую точку России, это оснащение и эффективное использование сил.
— Уже не первый год идут разговоры о возврате полномочий с уровня субъектов, но никакого движения нет. Быть может, ситуация текущего года поможет сдвинуть этот вопрос с мертвой точки?
— Думаю, что да. Потому что эта ситуация поднята до уровня высшей власти РФ, население очень обеспокоено, обращений по поводу ситуации в Сибири очень много. И беспокойство людей обоснованно, потому что, когда случаются задымления, люди не понимают, что это: дым, который природа принесла за 1000 км, или же угрожающая ситуация, когда огонь подступает к населенным пунктам. Руководством страны будут приняты меры, чтобы эту ситуацию изменить и не допускать ее в будущем. Думаю, что и в части изменения полномочий решения будут приняты, но, возможно, не все полномочия в полном объеме перейдут на уровень федерации. Один раз из федерации передали полномочия регионам, а это же учреждения, техника, специалисты, собственность, система финансирования. Здесь должен быть такой вариант решения, который не приведет к потерям при передаче полномочий обратно из субъектов на уровень Российской Федерации.
Газета "Коммерсантъ" №141 от 09.08.2019, стр. 3
