В Красноярском крае полицейские выявили факт незаконной рубки леса в особо крупном размере
Полицейские - молодцы, что лес охраняют и черных лесорубов ловят. Расчет ущерба, очевидно, выполнен на основании постановления Правительства РФ от 8 мая 2007 года № 273 "Об исчислении размеров вреда, причиненного лесам вследствие нарушения лесного законодательства", и, скорее всего, выполнен верно. Такой размер ущерба однозначно подразумевает именно ч.3 ст.260 УК РФ (согласно примечанию УК РФ к данной статье, особо крупным особо крупным признается ущерб, превышающий сто пятьдесят тысяч рублей). Насколько можно судить по имеющейся информации - полиция все сделала в точном соответствии с требованиями действующего законодательства.
Шансы избежать наказания у порубщика минимальны. По данным Судебного департамента при Верховном суде РФ, за первое полугодие 2017 года по ч.3 ст.260 УК РФ был осужден 1031 человек, оправдано 0 человек. За весь 2016 год по ч.3 ст.260 УК РФ было осуждено 2047 человек, оправдано 6 человек. Случаев прекращения дел или признания обвиняемых невменяемыми тоже немного, они на общую ситуацию почти не влияют. То есть если против кого-то возбуждено дело по ч.3 ст.260 УК РФ - он практически с гарантией будет осужден. Каким будет приговор - с реальным лишением свободы или условным, или вообще без лишения свободы, но со штрафом (минимальный размер которого по этой части ст. 260 составляет миллион рублей) - зависит от решения суда. Но в любом случае наказание будет весьма суровым.
Соразмерно ли это наказание содеянному, и соответствует ли применение части третьей ст. 260 УК РФ сути произошедшего?
Размещенные на сайте ГУ МВД по Красноярскому краю фотографии однозначно говорят, что заготовлена была именно береза, и именно на дрова:
В забитый под завязку ЗИЛ-131 влезает около десяти кубометров дров (разумеется, это примерная оценка). Таксовая стоимость десяти кубометров дровяной древесины березы "на корню" (минимальные ставки, утвержденные Правительством РФ) составляет в настоящее время, с учетом индексации, даже для самых доступных лесов (первый разряд такс) для четвертого восточно-сибирского лесотаксового района, к которому относится Емельяновский административный район, 32 рубля 40 копеек. По фотографиям можно предположить, что заготовлена была не дровяная, а вполне деловая древесина березы - но даже для крупной деловой древесины березы в этих условиях таксовая стоимость десяти кубометров сейчас составляет 518 рублей 40 копеек. Если же рубка была проведена в относительно удаленном месте, не относящемся к первому разряду такс, официальная стоимость этой древесины будет еще ниже.
Таким образом, государство готово продавать такой объем такой древесины в таких условиях за несколько сотен рублей - но если кто-то срубает ее самовольно, то ущерб, причиняемый государству, исчисляется уже многими десятками тысяч рублей. Очевидно, что такой подход к исчислению ущерба (вреда) направлен не на компенсацию понесенных государством потерь, а на максимально жесткое наказание порубщиков; то есть по сути то, что называется "ущебром", по сути представляет собой штраф. И именно такой подход к исчислению ущерба приводит к тому, что вполне рядовая самовольная порубка классифицируется как незаконная рубка в особо крупном размере.
Что в этом плохого?
Во-первых, то, что мелкие самовольные порубщики смешиваются с крупными лесными мафиози, в масштабах страны создает ложное ощущение сильной и эффективной борьбы с незаконными рубками. Рубка пятнадцати берез на дрова (о которой сегодня сообщила красноярская полиция) и рубка десяти тысяч кубометров древесины (о которой вчера сообщила иркутская полиция) - это совершенно несопоставимые по своим масштабам и по причиняемому вреду преступления, но оба они классифицируются по ч.3 ст.260 УК РФ. Ежегодные две тысячи осужденных за незаконные рубки в особо крупном размере, по сговору или организованными группами могли бы свидетельствовать о жесткой и бескомпромиссной борьбе государства с крупномасштабной и организованной лесной преступностью - но если в них попадают не только реальные мафиози, но и мелкие порубщики, заготавливающие дрова для местных нужд, то эти две тысячи уже ни о чем не говорят. Бескомпромиссная борьба государства с крупномасштабной и организованной лесной преступностью по факту в основном представляет собой отлов и суровое наказание сравнительно мелких самовольщиков.
Во-вторых, чрезмерная суровость наказания за сравнительно некрупные самовольные порубки ведет к росту напряженности в отношениях между органами управления лесами и государством в целом, и значительной частью населения. Люди не могут не видеть, насколько разорительна и убийственна для лесов преобладающая в нашей тайге бесхозяйственная модель лесопользования, с ее истощительностью, огромными сплошными рубками, имитационным лесовосстановлением, коммерческой заготовкой лучшей древесины под видом ухода или санрубок, за которую никто не привлекается ни к какой ответственности - и когда на этом фоне мелкие лесные воры получают самые суровые наказания, у многих это вызывает лишь недоумение и злость.
В-третьих - плохо то, что государство, так высоко ценящее лес, когда речь идет о самовольных рубках, готово отдавать его практически за бесценок легальным лесопользователем - хотя последние обращаются с лесом часто ничуть не лучше, чем самые черные лесорубы.
