В 2013 г. все 22 украинских природных и биосферных заповедника (вместе с Крымом), согласно лимитов, положили на алтарь науки около 4000 растений, 10700 насекомых, 2900 позвоночных животных, 50 моллюсков и 1,680 тонн рыбы (153).
Поражают размеры научной деятельности в национальных парках. Для алтаря науки в 2013 г., согласно лимитов, предполагалось изъять из природной среды 10 тыс. растений, около 800 позвоночных животных и около 428 тыс. беспозвоночных животных (154).
В общей сложности, ради научных исследований, в настоящее время в природных, биосферных заповедниках и национальных природных парках изымается из природной среды, и, в большинстве случаев, уничтожается , около 14 тыс. растений, 440 тыс. беспозвоночных животных, около 4 тыс. позвоночных животных (без рыбы) и 1,680 тонн рыбы. На практике же, в виду полной бесконтрольности научной деятельности в объектах ПЗФ, эти цифры гораздо больше.
Лидерами среди организаций природно-заповедного фонда Украины, где не соблюдаются этические принципы заповедного дела, являются следующие заповедники и национальные парки.
Днепровско-Орельский заповедник. Ежегодно ради научных исследований вылавливают 1680 кг рыбы (154). Совершенно непонятно, зачем столько карасей и окуней нужно ученым-ихтиологам? Скорей всего, они изучают их жареными и вареными . Кроме этого, заповедник отлавливает по 300 экз. мышевидных грызунов в год (154).
Карпатский биосферный заповедник. Аппетиты науки здесь следующие: по 3400 беспозвоночных в год, отлов птиц для содержания в вольере — по 48 экз в год (154).
Опукский заповедник. На небольшой территории Опукского заповедника в 2013 г., согласно лимитов, учеными было изъято из природы: 450 растений, 320 насекомых, 50 наземных моллюсков, а также рептилии и мышевидные грызуны (154).
Ровенский заповедник.В 2012-2013 гг. ученые изъяли из природы по 300 экз. растений, по 300 экз. беспозвоночных животных (154).
Заповедник Росточье. Ежегодно заповедник для научных исследований изымает по 150 растений, по 200 мелких грызунов, по 3000 беспозвоночных (154).
Слобожанский национальный парк. Из природной среды, согласно лимитов, в 2013 г. было изъято 25000 беспозвоночных, 500 рептилий и амфибий, 500 растений (153).
Деснянско-Старогутский национальный парк.В 2013 г., согласно лимитов, для науки было изъято 4900 растений и 1967 объектов животного мира (153).
Национальный парк Гомольшанские леса. Согласно лимитов, в 2013 г, из природной среды для научных исследований должно было изъято 400000 насекомых (153). Если это не ошибка в письме Минприроды Украины, то эта цифра просто ужасающая, так как превосходит научные аппетиты всех украинских заповедников и национальных парков вместе взятых.
Галицкий национальный парк. В 2013 г., согласно лимитов, в парке должно быть отловлено 419 насекомых и собрано 522 растения (153).
При изучении жизни диких растений и животных, особенно в заповедниках и национальных парках, не может работать принцип «все во имя науки». Еще выдающийся российский эколог академик С.С. Шварц говорил, что «пусть лучше будет белое пятно в науке, чем в природе» (6). В последнее время неэтичные методы научных исследований все чаще вызывают острую критику .Не лишне вспомнить, что еще век назад профессор Г. А. Кожевников, касаясь методов научных исследований в заповедниках, особо подчеркивал, что «дозволение коллектирования в заповедном участке должно быть обставлено совершенно особыми условиями, отличными от условий обычного научного коллектирования» (21). К сожалению, его советы не были услышаны.
Научные исследования в заповедниках нередко связаны с существенными вмешательствами в заповедную природу. Это закладка пробных площадей, отлов и отстрел животных в научных целях, маркирование, сбор гербариев, обнажение корней растений, почвенные пробы, учеты животных, особенно с использованием технических средств. Что приносит существенный вред заповедной природе.
Д.б.н. Ф.Р. Штильмарк пишет: «Разве я не знаю, что такое «заповедная наука» с учеными советами из бухгалтеров, сборами никому не нужных коллекций и методами сплошного отстрела? Когда мы плыли по Логате, то видели волков, «пасущих» стада диких оленей, и первое, за что взялся Таймырский «заповедник» — авиаотстрел… Примеров таких множество, но я рассматриваю заповедную науку лишь как форму наименьшего зла, ибо было бы хуже, если вместо этих жуликов пришли бы нефтяники и газовики» (155).
С позиции «наименьшего зла» — это конечно так, однако все равно подобные вещи не оправдывают заповедную науку, ее часто аморальные методы исследований. Как точно заметил Ф.Р. Штильмарк, в заповеднике «даже профессор подчас оставляет за собой почти такие же следы, как и любой нарушитель» (156).
«Поныне в задачи заповедников входит установка ловушек на все, что движется, для учета «методом беспозвоночного изъятия», — пишет украинский зоолог, к.б.н. И. Загороднюк. — Это называется мониторинг, и этим не занимаются только нерадивые. Этого требует программа ведения летописи природы… Добытый материал, как правило, никуда не передается, кроме того добыча редких видов является очевидным нарушением закона, и краснокнижные виды быстро…исчезают из результатов учетов, после чего становятся еще более редкими… на бумаге и еще более ценными в коллекциях… Когда-то я попробовал поднять с земли череп суслика в одном из австрийских национальных парков и — после разъяснительной беседы со мной — впервые понял, что такое делают только у нас. В нарушение законов и элементарной логики» (157).
«Я неоднократно обращал внимание на то, что заповедники и национальные парки должны быть тем местом, где любая жизнь имеет особый статус и царит (должен царить) дух благоговения перед жизнью. Убийство на территории заповедников противоречит их природоохранному менталитету. Однако эти мои обращения не только не находят понимания среди заповедного народа, но у его большинства вызывают бурный внутренний протест» — говорит д.б.н. A.A. Никольский (158). Многие научные сотрудники заповедников ссылаются на то, что заповедники являются научно-исследовательские учреждениями, и в их обязанности входят ботанические, зоологические и другие исследования, неизбежно яко бы сопровождаемые массовым изъятием животных и растений.
Однако при ближайшем рассмотрении этот тезис рассыпается как карточный домик.
Во-первых, всегда ли целесообразны такие научные исследования, с изъятием природного материала, на территории заповедников, национальных парков и других объектах природно-заповедного фонда? Оказывается, не всегда. В заповедниках и других объектах природно-заповедного фонда допустимы только те исследования, которые, с одной стороны, не могут быть осуществлены на не охраняемой территории, а с другой — не представляют опасность для сохранения природных охраняемых территорий.
Во-вторых, многие исследования могут проводиться альтернативными методами. Например, вместо давилок для ловли мышевидных грызунов могут использоваться живоловки.
В третьих, методики исследований и сами принципы исследований в объектах природно-заповедного фонда должны быть максимально щадящими. В заповедниках и национальных парках в полной мере должен исповедоваться этический принцип «не навреди».
В четвертых, все лимиты на изъятие природных объектов на территориях заповедников и национальных парков должны проходить эколого-этическую экспертизу. В 2003 г. она была разработана Киевским эколого-культурным центром, поддержана Государственной службой заповедного дела Минприроды Украины (159). Однако вряд ли применяется в природно-заповедных учреждениях Украины.
Более подробно об истории концепции заповедности и развитии заповедного дела – в новой книге Владимир Борейко “Последние островки свободы. История украинских заповедников и заповедности ( пассивной охраны природы) ( 10 век-2015 г.)” , 2015, К., КЭКЦ, 240 стр.
http://ecoethics.ru/wp-content/uploads/2015/07/int_ostrovki_svob_2015.pdf
Пресс-служба КЭКЦ
0 коммент.:
Дописати коментар